Грей властно увлекал за собой Бриану, и она уже воочию видела эти картины.

– Вон там сражаются солдаты, и до тебя доносится звон сабель. Мимо проходит мужчина. Он прихрамывает – это дает о себе знать старая рана. А из его рта вырываются облачка пара. Пошли, давай поднимемся повыше.

Грей повел Бриану по узкой винтовой лестнице. В стенах замка то и дело попадались углубления, похожие на маленькие пещерки. Бриана гадала, для чего они были выдолблены. Может, здесь спали иди хранили вещи, или тщетно пытались спрятаться от врага?

– Вон пошла старуха. В руке у нее масляная лампа, на ладони шрам, а в глазах страх. Потом появляется другая женщина. Она молода и думает о своем возлюбленном.

Пройдя половину подъема, Грей остановился.

– Как ты думаешь? Наверное, замок разграбили солдаты Кромвеля, да? Представляешь, какие здесь раздавались вопли, как пахло кровью и порохом, какой отвратительный хруст издавал клинок, разрубая кости, как визгливо кричали от адской боли мужчины. Копья пронзали животы, пригвоздив тело к земле, а руки и ноги жертв некоторое время еще судорожно дергались. Представляешь, как кружили над их головами вороны, предвкушая роскошный пир.

Он повернулся к Бриане и увидел, что она смотрит перед собой широко раскрытыми остановившимися глазами.

– Извини, я увлекся, – засмеялся Грей.

– Не хотела бы я иметь такое воображение, – поежилась Бриана. – Ну зачем ты заставил меня все это увидеть?

– Смерть завораживает. Особенно насильственная. Люди всегда охотятся на людей. А здесь прямо-таки идеальное место для убийства… для современного преступника.

– Да, это в твоем духе, – пробормотала Бриана. – Угу, – кивнул Грей и продолжал, поднимаясь все выше и выше: – Но сперва он немного поиграет с жертвой. Ему хочется, чтобы тягостная здешняя атмосфера и призраки прошлого подействовали на бедняжку, словно медленный яд, проникая в поры и отравляя их страхом. Он не будет спешить… Мой преступник обожает охоту и, как всякий хищник, чувствует запах страха. Этот запах горячит его кровь, возбуждает не хуже секса. А жертва бежит, бежит, хватаясь за соломинку надежды. Но она слишком громко дышит. Эхо подхватывает эти звуки, а ветер разносит их по замку. Она падает… темно, ничего не видно, мокрые от дождя ступеньки скользят. Но она упорно взбирается по ним. Воздух со свистом вырывается из ее легких, взгляд дико блуждает.

– Грей!

– Она тоже сейчас похожа на животное. Все человеческое слетело с нее под напором ужаса. Так бывает и в порыве безумной страсти, и от жуткого голода. Многие люди считают, что они испытали в своей жизни все эти ощущения, но на самом деле редко кому удается по-настоящему изведать хотя бы одно. Моя героиня познала ужас. Он для нее материален. Настолько, что она чувствует на своем горле его мертвую „хватку. Бедная женщина ищет, где бы спрятаться, но спрятаться негде. А убийца медленно, неустанно идет за ней. И вот она добирается до самого верха.

Грей вывел Бриану из полумрака к широкому парапету, ярко освещенному солнцем.

– И оказывается в ловушке, – с этими словами он резко повернул ее к себе лицом.

Бриана вскрикнула. Грей расхохотался и подхватил ее на руки.

– Боже! Вот это, я понимаю, благодарная публика!

– И вовсе не смешно, – она попыталась высвободиться.

– Да. Это чудесно. Сначала я планировал, что он изуродует ее старинным кинжалом, но… – Грей поднес Бриану к краю стены, – может быть, он просто сбросит бедняжку вниз?

– Прекрати сейчас же! – Она в ужасе обхватила Грея руками за шею.

– Да… И как я раньше не догадался? Ого… как у тебя сердце колотится, дорогая… а как крепко ты меня обнимаешь, однако.

– Дурак!

– Ну и что? Зато ты отвлеклась от своих забот.

– Ничего подобного. Мои заботы остались при мне, а твои болезненные фантазии я немедленно выброшу из головы.

– Не выйдет, – он еще крепче прижал ее к груди. – Художественный вымысел на то и существует, чтобы уводить человека от реальности и заставлять тревожиться за других.

– А как твои фантазий воздействуют на тебя самого?

– Да так же. Точно так же. – Грей поставил Бриану на ноги и указал на открывающийся пейзаж. – Как на картине, да? – Он ласково притянул ее к себе. – Меня это сразу заворожило. Когда я в первый раз сюда попал, шел дождь, и все вокруг было затянуто пеленой.

Бриана вздохнула. Вот и долгожданный покой. Грей помог ей успокоиться, хотя и не говорил об этом прямо.

– Уже весна, – пробормотала Бриана.

– Ты всегда пахнешь весной, – он наклонил голову и поцеловал ее в затылок.

– Осторожно. У меня опять слабеют ноги.

– Тогда держись за меня. – Грей опять повернул Бриану лицом к себе и взял ее за подбородок. – Я тебя так давно не целовал.

– Знаю, – призвав на помощь все свое мужество, она выдержала его взгляд. – А мне так хотелось.

– Что ж, это прекрасная идея. – Грей потянулся к ее губам.

Она радостно ответила на поцелуй, тихонько застонав от наслаждения. Ветер свистел у них в ушах. Грей крепко обнял Бриану, стараясь быть осторожным и нежным.

Напряжение, усталость, гнев и разочарование вмиг исчезли. Бриана почувствовала себя дома. Да-да, именно дома, ибо дом был для нее символом душевного уюта и покоя.

Вздохнув, она положила голову Грею на плечо.

– Со мной такого никогда не было. С ним тоже, но он испугался этой мысли и решил потом, на досуге, как следует все обдумать.

– Нам с тобой хорошо, – ответил он. – Ив этом есть что-то очень хорошее.

– Да. – Бриана потерлась щекой о щеку Грея. – Только будь со мной терпелив. Грей.

– Я стараюсь. Но я хочу тебя, Бриана, и когда ты будешь готова… – Он отступил назад, погладил ее по бокам и, взяв за руки, со значением произнес: – Я подожду, покаты будешь готова…

У Грея прорезался зверский аппетит. Наверное, потому, что ему никак не удавалось утолить голод иного свойства. Он решил смотреть на вещи философски и выпить на ночь чаю с пудингом, приготовленным Брианой. Он уже привык к чаепитиям на сон грядущий и, поставив на плиту чайник, разогрел себе пудинг.

Пожалуй, начиная с тринадцати лет. Грей впервые так много думал о сексе. Тогда ему нравилась Салли Энн Хоув, жившая в сиротском приюте Саймона Брента. Милашка Салли Энн с пышной грудью и хитрыми глазками. Она была на три года старше Грея и охотно соглашалась одарить своими ласками того, кто принесет ей сигарет или леденцов.

В тринадцать лет Грей молился на Салли, она была для него богиней. Теперь же эти воспоминания вызывали у него гнев и жалость. Как жестоко и порочно общество, внушающее девчонке, что ее единственное достоинство находится между ног!